(no subject)

[kanapepa]

Жизнь на лодке имеет свои особенности.

Лодочка маленькая, внутри тесновато, но уютно и есть все необходимое. Поначалу очень смешно было: Темза – река приливо-отливная, а значит, мы половину суток плаваем, другую – на иле лежим; чтобы лодки в отлив ровно стояли, под них шины автомобильные, набитые камнями, укладывают; нашу лодку, ровно перед тем, как мы заселились, вывели из сухого дока после ремонта и установили на прежнее ее место, но как-то неудачно, из-за чего она в отлив ложилась мимо шин, и ее дважды в сутки перекашивало так, что пол градусов под 30-40 к горизонту оказывался. Совершенный сюрреализм – посуда сама собой с полок спрыгивает,  стулья по комнате ездят, чай так и норовит из чашки удрать, а в окне –  горизонт по диагонали и настораживающе наклоненный мост. Теперь поправили, пейзаж потерял вид жертвы художественного эксперимента .

На причале постоянно стоит полтора десятка жилых лодочек, премущественно т.н. longboats (не знаю, каково их правильное русское название, здесь их еще называют канальными лодками – они длинные и плоские, хорошо приспособленные для путешествий по узким каналам). Некоторые из лодок все еще умеют плавать, и их хозяева в погожие дни даже отправляются прокатиться по реке. У иных моторы были сняты, чтобы освободить немного дополнительного места внутри, скажем, чтобы обустроить на старой лодке душевую кабину или устроить детскую и т.п. У нашей лодоки мотор есть, и теоретически она вполне пригодня для путешествий, но вряд ли нам удастся на ней поплавать, хотя в самые теплые дни соблазн угнать ее прокатиться, признаюсь, был.

Обитатели причала – публика самая диковинная, непредсказуемых профессий и очень разного достатка. Кажется, кроме любви к такой странной жизни на воде, у них нет ничего общего. Атмосфера на причале весьма симпатичная, похожа на жизнь в деревушке, где все знают друг друга в лицо, чужаков не встречается вовсе, все дружелюбны и разговорчивы. Своего опыта у нас почти нет еще, но не раз доводилось слышать, что такая общительность англичанам чаще всего не свойственна. Если это правда, то нам, видимо, повезло.

Все вместе напоминает жизнь в маленьком домике на даче, но удивительным образом в центре города. И метро и проезжие улицы в двух шагах, но набережная, где лодка наша стоит – пешеходная и заканчивается небольшим парком, и на том берегу тоже сплошь зелень, и здесь тихо, изредка только лодка экскурсионная проплывет с громогласным  экскурсоводом, да в пятницу вечером люди в пабах на набережной общаются, а в основном только птицы гомонят.

Под окнами – с видами на Темзу и замечательно красивый старинный подвесной мост Хаммерсмит, зеленый, с башенками, позолотой и ажурными решетками; ночью, подсвеченный, мост окончательно превращается в волшебный – плавают лебеди, канадские и египеткие гуси (да-да, я специально посмотрела, что за гуси такие) и всякие утки. Эти, похоже, улетать собираются – уже поставили выросших птенцов на крыло и старательно приучают летать клином. А сегодня утром нас отвлек от завтрака непривычный птичий крик. Выглянули – большой попугай, зеленый такой. Думали, может, улетел у кого, а потом с изумлением заметили, что их вокруг множество. Расспросили аборигенов, говорят, живут они здесь. Как когда-то давым-давно кто-то выпустил не то случайно, не то намеренно, так и прижились. «А-а, и зеленый попугай...».  Почитала, что о них пишут, оказывается, обычное это дело - дикие зеленые попугаи на Темзе, просто мы не знали.

Кроме птиц под окном с раннего утра до самой темноты плавают многочисленные академические гребцы на своих гипертрофированно вытянутых и узких остроносых лодках-скифах – на набережной рядом с жилым причалом расположен один из городских гребных клубов; понтон, с которого спускаются на воду лодки, весла и гребцы, находится совсем рядом с нашим пристанищем..